Много слов сказано о дегуманизации искусства и о связи дегуманизации с политической историей XX века. Но вот Джозеф Тёрнер, художник, начавший работать в конце XVIII века и в свое последнее двадцатилетие резко изменивший манеру, был признан сумасшедшим и как любой настоящий сумасшедший открыл окно в мир нового искусства.
Тёрнер начал меняться, когда с его полотен стал медленно исчезать человек. Человек начал растворяться в стихии, в событии — контур человека все более расплывчат, пока в конце концов на полотне остается одно только наблюдение человека за космогоническими процессами во вселенной. От человека остается только его взгляд, видение, способность видеть.
Поздний Тёрнер изображает природу таким образом, словно смотрящий внезапно слепнет. Это картинка в сознании ослепшего наблюдателя. Жгучее солнце (в некоторых картинах Тёрнера солнце — просто сгусток желтой краски, слоистое утолщение, блямба краски на картине) и лопнувший пузырь света, жировое пятно на сетчатке. Свет атакует человека, бросается на лицо, распластывается плёночкой, глаукомой и медленно стекает.
Констанц на Боденском озере. 1842
У позднего Тёрнера люди изображаются с потерянными лицами, лица смыты — словно на стертых фресках полуразрушенных русских церквей. Человеческое тело еще сохранило форму, человек еще не атомизирован как в кубизме, но лица уже нет. Лицо, индивидуальность (индивид — то, что неделимо) растворилась в космической энергии. Важнее то, что происходит с миром, нежели то, что произошло с человеком, мир наблюдающим и не видящим всей картины, не способным оценить величины замысла.
Метель. Пароход выходит из гавани и подает сигнал бедствия. 1842
Человек сливается с событием, которое случается вокруг него и которое всегда больше него, больше его эмпирических возможностей, уходит лицом в это космогоническое событие, «засасывается» в наблюдение. Тёрнер буквально показывает, как человек весь ушел во внимание, в наблюдение — ушел с головой до такой степени, что сам слился с предметом наблюдения. Созерцающий становится созерцаемым.
Поздний Тёрнер пишет потопы и штормы, пожары и движение паровоза, мертвый штиль и Валгаллу. Человек оказывается свидетелем этих событий, но не участником. И даже паровоз движется едва ли не космической энергией. Мы лишь соглядатаи мегалитического преобразования мира.
Дождь, пар и скорость. 1844
Иногда Тёрнер пишет просто грязью. Его бежевый цвет при приближении оказывается желтым с разводами, брызгами грязи — вот буквально, словно тряпкой половой провели по готовому полотну. Этот лопнувший пузырь тусклого света показывает бесструктурность природы — границы объектов не четкие, нет системы, нет ясности, нет разделения цветов и форм. Материя не разъята, и границы между объектами существуют только в виде переливов, сгущения, хаоса. Только человеческий взгляд может обнаружить систему, гармонию в природе, может разделить цвета, может распознать отдельные объекты, классифицировать их, заняться диффузией единой ткани. Но человек исчез, лица стерты, на глазах слепая пелена.
Природа вновь становится единым целым. Свет (безусловно, Божественный свет) делает природу единой, единосущной, неделимой. То, что когда-то взорвалось и разделилось, вновь соединяется в неделимый атом, в сгусток желтой энергии. Тёрнер фиксирует этот оптический шок, удар по глазам. «И небо скрылось, свившись как свиток».
Джозеф Мэллорд Уильям Тёрнер (1775—1851) — британский художник, творчество которого предвосхитило появление импрессионизма. Поздние работы Тёрнера создали ему репутацию сумасшедшего, из-за критического восприятия картин художника королева Виктория отказала ему в возведении в рыцарское достоинство.
.60b.jpg)
