То что Путин фигурирует на экране чаще любого другого президента в мире и чаще любой телезвезды, не должно создавать иллюзию, что в его отношении не действует эффект насыщения. Наступит такой момент, когда он почувствует, что стайки поклонниц не окружают его на выходе, аплодисменты звучат как-то не так, массовка шевелится вяло, а у нанятых музыкантов и хористок на подпевках нет былого блеска в глазах.
Прошедшие выборы принесли как ожидаемые, так и неожиданные результаты. И, конечно, внимание комментаторов в большей степени приковано к неожиданным результатам. О неожиданностях говорилось и еще наверняка будет говориться много. Поэтому остановлюсь на некоторых ожидаемых результатах.
Не надо было быть записным аналитиком, чтобы предвидеть низкую явку избирателей. Но при всем этом явка оказалась гораздо ниже, чем ожидалось. Почему такое случилось – тоже известно. Сначала власть испугалась протестных акций декабря 2011 – начала 2012 года и объявила о переходе к единому дню голосования в первое воскресенье сентября и о возврате к губернаторским выборам.
Затем Путин испугался, якобы того, что тучи «городских сумасшедших» как саранча начнут выдвигаться кандидатами в губернаторы, и потребовал введения президентского фильтра. «Президентский фильтр» впоследствии заменили на «муниципальный фильтр», который должен был выглядеть менее одиозным за счет прикрытия «административного ресурса» дымовой завесой будто бы демократичной процедуры поддержки кандидатов муниципальными депутатами.
Однако, как известно, страх – плохой советчик. Власти рассчитывали, что летний каникулярный период не позволит оппозиционным кандидатам провести полноценную избирательную кампанию, а они сами смогут решить свои проблемы за счет «административного ресурса». Но со страху они не учли два существенных фактора, мимо которых проходят, как мне кажется, и многие аналитики прошедших выборов.
Первый фактор состоит в том, что результаты выборов в стабильной ситуации, без ярко выраженных конфликтов между властью и значительной частью общества (на территории избирательной кампании) во многом определяют те представители «молчаливого большинства» (избирателей, не имеющих ярко выраженных политических предпочтений), которые все же ходят на выборы. То есть не те избиратели, которые постоянно голосуют за представителей одних и тех же партий или политических течений (так называемый ядерный электорат), а избиратели, определяющиеся, за кого им голосовать, в ходе избирательной кампании и часто прямо на избирательном участке. Собственно борьба за этих представителей «молчаливого большинства» и составляет в значительной степени существо избирательной кампании.
Второй фактор состоит в том, что если общественно-политическая ситуация в силу определенных причин нестабильна и имеется достаточно ярко выраженный конфликт между властью и значительной частью общества, то включается протестное голосование. Представитель той политической силы, который наиболее ярко и точно отражает позицию стороны, противостоящей власти в этом конфликте, стягивает большинство протестных голосов.
Каждый сам может найти подобные примеры в прошедшей кампании. Накануне выборов в Москве, власти опомнились, и справедливо решили, что победа их представителя на третьих по политической значимости выборах в России (после президентских и думских) при явке избирателей около 20% или даже ниже может полностью дискредитировать всю действующую политическую систему.
Опомнившись, власти «подарили» в Москве и Подмосковье известным оппозиционным кандидатам голоса муниципальных депутатов-единороссов для преодоления «муниципального фильтра» с целью повышения явки избирателей за счет создания хотя бы какой-то интриги на выборах.
Конечно, Навальный в силу известного конфликта оживил избирательную кампанию в Москве, и его избирательная кампания стянула в свою пользу, видимо, практически все протестные голоса. Остальные кандидаты остались со своим ядерным электоратом. Более низкие в абсолютном значении и в процентном отношении голоса избирателей, набранные давно известными партиями, по сравнению с ранее прошедшими на территории Москвы думскими и президентскими выборами свидетельствуют о том, что голоса им недодали как раз представители молчаливого большинства, ранее участвовавшие в голосовании, а на этот раз не успевшие в нее включиться в силу скоротечности кампании.
Что все это может означать с точки зрения дальнейшего развития политической ситуации в стране?
Во-первых, еще несколько таких избирательных кампаний приведет к тому, что и на предстоящих думских и президентских выборах явка избирателей заметно снизится, во всяком случае, ниже знакового порога в 50%. А если отбросить вбросы и влияние «административного ресурса», то до еще более низкой величины.
Будет достаточно наивным полагать, что, например, на предстоящих в следующем году выборах в Мосгордуму можно будет повысить явку избирателей за счет более активной агитации в СМИ или включения в кампанию новых партий либо знаковых политических фигур. Как ни старайся, а рядовой избиратель, только-только вернувшийся с летних каникул, будет очень далек от того, чтобы начать вдумываться в ворох избирательных агиток, обнаруженных в почтовом ящике, и уставиться в «зомбоящик» с потешными дебатами в форме ток-шоу по продаже телевизионного «мыла».
Такое развитие политического процесса опасно, прежде всего, для общества в целом, безотносительно к интересам отдельных социально или политически дифференцированных групп.
Как ни относись к современной российской политической системе, факт остается фактом: каждая избирательная кампания является определенной узловой точкой политического развития общества. Именно в этот период проявляются в явном виде процессы, происходящие в обществе, и оно может, как в зеркале, увидеть свое отражение. Кроме того, именно в процессе избирательной кампании формируются и «обрастают мясом» политические партии и движения.
Дальнейшая деградация избирательного и политического процесса (которая весьма успешна была осуществлена при Путине), если она будет продолжаться таким же образом, подходит к опасной для общества черте. Политические партии и движения в таких условиях лишатся не только возможности находить сторонников среди избирателей, но будут неизбежно терять и имеющийся ядерный электорат.
Также наивно полагаться на всемогущество «зомбоящика». То что Путин фигурирует на экране чаще любого другого президента в мире и чаще любой гламурной телезвезды, не должно создавать иллюзию, что в его отношении в отличие от телезвезд не действует эффект насыщения. Наступит такой момент, когда, как постаревшая телезвезда, он почувствует, что стайки поклонниц не окружают его на выходе, аплодисменты звучат как-то не так, глухо и без былого энтузиазма, хотя поются те же самые песни; массовка шевелится вяло, а у нанятых музыкантов и хористок на подпевках нет былого блеска в глазах…
Власть останется наедине с протестным поведением и протестным голосованием. А протестные поведение и голосование, как известно, непредсказуемы, поскольку оно диктуются чувствами, а не рациональным выбором.
Сможет ли в таких условиях общество сделать выбор в пользу власти?
Весьма сомнительно. Исторический (и совсем недавний) мировой опыт показывает, что в таких условиях общество всегда склоняется на сторону протестантов, какое бы политическое течение они не представляли.
Поэтому было бы своевременным, чтобы власти сделали правильные выводы и перешли от дежурных слов о повышении конкурентности политической среды, от ее имитации – к созданию реальных условий для роста политической конкуренции.
Во-первых, перенесли бы единый день голосования, и лучше даже не на начало ноября, как предложила «Справедливая Россия», а на декабрь, на день выборов в Государственную Думу.
Во-вторых, нужно отменить «муниципальный фильтр». Зачем он нужен, если его преодолеть можно только с помощью «административного ресурса»? Выборы губернаторов не должны быть в глазах избирателей «клоунадой», иначе последует организованный или неорганизованный бойкот этих выборов избирателями либо победы таких протестантов, от которых «мороз по коже» продерет не только власти.
Также нужно отменить все ограничения на создание избирательных блоков, права общественных объединений выдвигать кандидатов, вернуть права граждан создавать региональные и местные партии и политические движения.
На днях Матвиенко объявила о целесообразности возвращения в избирательные бюллетени графы «против всех», а Медведев поддержал эту инициативу. Осталось только услышать одобрение «папы». Видимо, кремлевские политтехнологи уже осознали, что протестное голосование приобретает иное значение, чем раньше. Протестное голосование молодых избирателей куда опаснее протестного голосования пенсионеров.
Только они не учитывают явления гистерезиса. Тот, кто не забыл напрочь школьный курс физики, вспомнит, что гистерезис возникает вследствие запаздывания отклика на противоположное воздействие. Так вот в поведении избирателей также будет наблюдаться такой гистерезис, если явка избирателей опустится ниже определенных пороговых значений, вернуть их вновь на избирательные участки, потребуется гораздо больше времени, чем потребовалось для того, чтобы отвадить участвовать в голосовании.
И здесь явно не поможет возвращение графы «против всех». Привыкшие голосовать ногами, вовсе не вернутся для того чтобы поставить галочку против всех, а молодые избиратели всегда будут выбирать более активные способы выражения протеста.
Смена вывесок, замена «Единой России» «Народным фронтом за Путина» также не помогут. Сколько можно менять вывески? «Наш дом – Россия», «Единство», «Единая Россия» – не такой уж беспамятный у нас народ. Создание новых партий «нанайских мальчиков» – тоже не выход. Да и самим этим куклам, в конце концов, надоест такая кукольная история. Это может быть интересно, пока есть какая-то новизна, креатив. А постоянно играть то одну шутовскую роль, то другую – никому не интересно.
Фактически у Путина уже не осталось ресурсов для обновления декораций. Невозможно даже снова сыграть в «тандем». Если сменить партнера – это значит признать провал всей предыдущей политики. И отсутствие гарантий прочности нового союза. К тому же такое дежавю будет просто потешным. Поэтому Путин не может отправить в отставку Медведева, хотя ему, наверное, очень хочется сыграть в «козла отпущения», и как бы открыть новую политическую страницу. Развод в политике не одно и то же, что развод в семейной жизни.
Есть, конечно, в запасе еще и варианты разных военных и невоенных провокаций, с целью найти новых внутренних и внешних врагов. Но это тоже не ново и уже было не раз. А если перегнуть палку, можно оказаться и в числе нерукопожатных изгоев.
Поэтому у власти сегодня фактически нет выбора. Путь давления, точечных репрессий, подавления оппозиции себя исчерпал, поскольку подошел к опасной для самой власти черте. Оставлять все как есть – заведомо проигрышно. Это понятно и власти, «стоять на месте» значит «проиграть».
Следовательно, надо отпускать вожжи. И чем быстрее власть это осознает, тем для нее же лучше. Пока политическая среда наберет форму, какая-то часть функционеров сможет перестроиться, а какая-то более или менее безболезненно сможет отойти в сторону. В противном случае положение станет «хуже губернаторского».
.60b.jpg)
