Аида Ахмеджанова: «Театр нужен, чтобы поднимать насущные проблемы»

Несмотря на пропаганду о мнимой «отмене русской культуры» за рубежом, в мире продолжают читать Толстого и Чехова, слушать Чайковского и Шостаковича… Не стало исключением и апрельское 200-летие со дня рождения «русского Шекспира», драматурга Александра Островского, которое отмечалось не только в России, но и в других странах.

Так, в Ташкенте Государственный Молодёжный театр Узбекистана выпустил к этому юбилею премьеру спектакля «На бойком месте». Его поставил российский режиссёр, руководитель Творческого объединения «Гнездо» и главный редактор SPJ Александр Гнездилов.

В интерпретации театра комедия «На бойком месте» поменяла жанр, превратившись в «приключение по Островскому» и «русьтерн» (то есть, русский вестерн). В текст пьесы вошли цитаты из других произведений драматурга: «Лес», «Волки и овцы», «Бесприданница». Значение, которое в Узбекистане придают творчеству Островского, дополнительно подчёркнул тот факт, что спектакль был создан на средства даже не самого Государственного Молодёжного театра, а правительственного Фонда развития культуры и искусства.

Летом в рамках программы «Большие гастроли» «На бойком месте» Молодёжного театра Узбекистана впервые должно приехать в Россию: 28 июня запланирован спектакль в Академическом театре имени Камала в Казани, а 1 июля — в Театре юного зрителя имени Сеспеля в Чебоксарах. Ожидается также показ спектакля на театральном фестивале в Набережных Челнах. В преддверии первых российских показов ташкентского Островского наш театральный обозреватель Елена Омеличкина поговорила с одной из исполнительниц главной роли в спектакле, актрисой Аидой Ахмеджановой.

– Аида, в апреле Молодёжный театр Узбекистана отметил 95-летний юбилей. Поздравляю вас с этим важным событием! Часто ли вы ходили в этот театр в детские и юношеские годы? Когда вы поняли, что хотите связать свою жизнь со сценой?

– Спасибо! Да, я часто ходила сюда. Посмотрев спектакли других театров, поняла, что хотела бы играть на сцене именно Молодёжного театра. Изначально мне очень нравилось участвовать в фестивалях искусств на школьной сцене. Лучшие номера этих фестивалей отбирались на празднование дня рождения моей школы в Театре Оперетты. 18 мая 2002 года я впервые выступила на большой театральной сцене. Интересно, что спустя ровно 15 лет, 18 мая 2017 года, я сыграла свой первый спектакль на сцене Молодёжного театра (улыбается).

– Замечательно, что Вы помните эти события своей жизни. В репертуаре Молодёжного театра есть спектакли как для детской аудитории, так и для подростков, и для взрослых. В каких ролях вы чувствуете себя более органично?

– Мне нравятся характерные роли, в которых можно похулиганить. Как правило, это отрицательные персонажи в детских спектаклях. Ещё я очень люблю наши пластические спектакли, например, «Содом и Гоморра — XXI» (пластическое шоу в стиле прогрессивного рока против наркотиков) и «Притча о любви дарованной» (по поэме Алишера Навои «Язык птиц»). Ещё один обожаемый мною спектакль — «Первая любовь Ходжи Насреддина». Из детских люблю спектакль «Питер Пэн: письмо Зимнему Волшебнику» и свою роль в нём.

– Говоря о зрителях-школьниках, есть ли у вас рецепт, как избежать ситуации, при которой происходят одновременно два действа: одно разворачивается на сцене, а другое — в зрительном зале?

– Иногда перед спектаклями для школьников выходит режиссёр или помощник режиссёра и разъясняет правила поведения в театре. Если же в зале всё-таки начинают разговаривать, то нужно забрать внимание зрителя. Это может быть и пауза, главное, чтобы зрители поняли, что на сцене происходит нечто более важное, чем их разговоры.

– Судя по информации на сайте Молодёжного театра Узбекистана, «На бойком месте» — ваш 34-й спектакль за шесть сезонов в театре, но при этом вы впервые получили главную роль. Вы воспринимаете это как творческий вызов или как результат качественного роста?

– Я считаю, что мне просто повезло (улыбается).

– Роль Аннушки также играет ещё одна актриса, Анна Петяева, которую иногда называют восходящей звездой Молодёжного театра. Как в вашем и её случае работа над одной ролью влияет на отношения за кулисами?

– Мы в хороших отношениях с Аней. У нас не бывает историй, как в балете, когда подкладывают стёкла или гвозди в пуанты. Все дублёры всегда друг другу помогают.

Анна Петяева — Аннушка, «На бойком месте», Молодёжный театр Узбекистана

– Насколько у вас отличаются рисунки роли? Вообще, вы и Анна играете одного человека? Или существуют две разные девушки по имени Анна Бессудная?

– Рисунок в целом одинаковый. Есть пара сцен, где каждая из нас импровизировала, и режиссёр закреплял за нами разницу в этих моментах. Думаю, что мы играем одного человека. Возможно, внешне наши героини отличаются — из-за разной органики актрис.

– Как формировалось распределение ролей? Вы проходили какие-либо кастинги, показы, пробы?

– Александр Валентинович Гнездилов прилетел в Ташкент ещё в октябре, и у нас было два дня чтений. На основании этих дней, я думаю, и было произведено распределение.

– Как строилась работа над спектаклем, и сколько времени занял репетиционный процесс?

– Репетиционный процесс длился более двух месяцев, с середины января до конца марта. Две недели шёл так называемый «застольный период» в конференц-зале отеля, затем с февраля мы перешли на сцену Республиканского Театра юного зрителя, и уже в конце февраля — на сцену Государственного Академического Русского Драматического театра Узбекистана, где состоялись сперва предпремьерные закрытые показы, а затем, 28 марта, — официальная премьера.

– Практически все 1990-е, 2000-е и потом 2010-е годы для Молодёжного театра Узбекистана прошли под руководством сначала Наби Каюмовича Абдурахманова, а затем его сына Обида, ныне живущих и работающих в США. Вы сами учились у Абдурахманова-младшего. Их театр — это легко узнаваемая эстетика, определённое направление. Насколько легко было теперь осваивать иные подходы и принципы работы? И насколько у Александра Гнездилова они иные?

– Мы привыкли работать сразу «на ногах». То есть, обычно у нас проходит одна читка, и затем мы уже выходим на сцену, делаем этюды, учим текст, двигаясь по сцене, так он легче запоминается. Две недели «застольного периода», на мой взгляд, это много. Я думаю, нам вполне хватило бы двух-трёх «сидячих репетиций», чтобы разобрать текст и в дальнейшем учить и осваивать его «ногами».

– Кажется, впервые почти все, в том числе и ведущие, роли в большом вечернем спектакле Молодёжного театра играют не ученики и сподвижники Наби Каюмовича, а его творческие «внуки», сравнительно недавние выпускники студии при театре. Вы и Анна Петяева в главной роли, Рената Ашрапова и Екатерина Игнатович играют Евгению, Евгений Москвичёв (Миловидов), Руслан Мамадалиев (Пыжиков), Артём Минкарский (Непутёвый), Амаль Сейд-Оглы (Семён), Тимур Умаралиев (Гришка)… Из старшего поколения — только Аброр Юлдашев в роли Жука и Рустем Хайбулаев (ямщик). Даже Бессудные (Шерзод Игамназаров и Владимир Кожанов) довольно молоды. Довлела ли над вами ответственность за результат?

– Ответственность за театр, конечно, есть. Но это не первый спектакль, где играет молодёжь и несколько взрослых актёров. В последних новогодних кампаниях, в спектаклях Камиллы Абдурахмановой «Что случилось в зоопарке» и «Сны Гамлета» (последний несколько раз уже побывал на фестивалях и гастролях в России) также в основном занята молодёжь и несколько актёров «среднего поколения».

– Что в ходе работы оказалось лично для вас наиболее трудным?

– Петь (смеется). Я непоющая актриса, честно говоря. У меня хороший слух, но голосовой диапазон не так развит, чтобы брать высокие ноты. И каждый раз я очень сильно волнуюсь перед романсом Аннушки. Ещё для меня была и остаётся трудной сцена Аннушки и Миловидова, которой мы дали рабочее название «АСМР» (Автономная сенсорная меридиональная реакция и одноимённый жанр видеоблогов — прим. ред.). Она сложна тем, что важно сохранить саму атмосферу АСМР и несильно давать громкость голоса, при этом чтобы зритель слышал её с большой сцены.

– Островский для Молодёжного театра Узбекистана — автор неочевидный. Казалось бы, слишком классический, слишком реалистический, слишком бытовой. Как вам работается в его драматургии?

– Да, это скорее автор для Русского Драматического театра, в котором мы играли (улыбается). У нас были замечательные постановки — «Холстомер» по Льву Толстому, «Честные люди» по Тургеневу. Но, как правило, если мы берём известное классическое произведение, к примеру, «Алые паруса» Александра Грина, или произведение, основанное на классике — «Сны Гамлета» Нины Мазур по шекспировскому «Гамлету», то мы кардинально меняем язык спектакля, проводим параллель с современностью, чтобы молодёжь могла отождествить себя с героями произведения и пошла читать того же Грина или Шекспира.

– Отдельная тема для разговора: язык Островского, в пьесе «На бойком месте» почти этнографический. Не самый простой и для современных российских актеров. Как освоили его вы и ваши коллеги в Ташкенте?

– Да, многие слова вроде «состареешься» режут слух и зрителям, и самим актёрам. Пришлось осваивать (улыбается). Многие фразы весьма длинные, будь моя воля, я бы их сократила, при этом смысл бы не потерялся.

– Вам самой в этом плане помог диплом с отличием филологического факультета? И на чём вы, кстати, специализировались в университете?

Аида Ахмеджанова — Аннушка, «На бойком месте», Молодёжный театр Узбекистана

– Отчасти помог, конечно. Но не сам диплом, а знания, которые я получила. Моя специальность: «Филология и обучение языкам: русский язык».

– А, в целом, как фундаментальное гуманитарное образование влияет на актёрскую работу? И почему после филологического факультета вы пошли в театр?

– Подчас ты уже знаком с произведением, которое собираются ставить, либо хотя бы имеешь представление об авторе, эпохе. И я всегда имела смелость и, возможно, даже дерзость, поправить, когда режиссёры неправильно ставят ударение на том или ином слове. Потому что со сцены должна звучать грамотная речь, ведь мы несём её в массы. После филологического пошла в театр потому, что не хотела посвящать свою жизнь науке или преподаванию, а на сцену всегда тянуло.

– Сегодня в России много муссируется тема «отмены русской культуры», якобы идущей как на Западе, так и на постсоветском пространстве, в том числе, и в Центральной Азии. Как вы, актриса и гуманитарий, оцениваете такие предположения применительно к Узбекистану? Как сегодня обстоит дело с русской культурой в театральном и вообще творческом Ташкенте?

– С русской культурой в Узбекистане всё в порядке, в особенности в Ташкенте. Иначе не было бы русских театров и школ с обучением на русском языке. У нас в стране больше узбекоязычных людей, которые говорят на русском языке, чем русскоязычных, которые говорят на узбекском. Конечно, со знанием русского языка в областях сложнее, чем в Ташкенте, но ни о каком намеренном вытеснении русского и речи не идёт.

– С подаренных Московским театром Всеволода Мейерхольда декораций и костюмов началась когда-то история Молодёжного театра Узбекистана. Потом труппа стала регулярным участником фестивалей «Балтийский дом» и «Встречи в России» в Санкт-Петербурге, неоднократно привозила свои спектакли на гастроли в Москву, в том числе и на Чеховский фестиваль. Творческое сотрудничество продолжается? И в какой форме?

– Конечно, сотрудничество продолжается. Театр участвует в фестивалях и ездит на гастроли. Например, в июне мы летим в Россию, в три города: Набережные Челны, Казань и Чебоксары, где, в том числе, будет играться и спектакль «На бойком месте».

– Каково ваше ощущение после сыгранных предпремьерных и премьерных показов: нужно ли современному ташкентскому зрителю «На бойком месте»? И если да, то почему?

– Пока сложно сказать, потому что сыграно всего четыре спектакля, и из них только одна официальная премьера. Время покажет.

Аида Ахмеджанова в перформансе «Среди нас», проект «НеМолчи.Уз»

– По воле постановщика комедия превратилась в афише в «приключения по Островскому» и ещё в «русьтерн», то есть, в русский вестерн. Как этот жанровый сдвиг влияет на линию вашего персонажа?

– Моя героиня совершает по инициативе режиссёра то, чего не совершает Аннушка Островского. Но всех карт раскрывать не будем (улыбается).

– У Островского Аннушка — образцовая «голубая героиня», «дева в беде», ещё один лучик света, томящийся и страдающий в тёмном царстве разбоя и разврата постоялого двора «На бойком месте». Она даже пытается покончить с собой, и лишь случайная счастливая ошибка спасает её от смерти. А что за человек ваша Анна Ермолаевна Бессудная?

– Она не так однозначна и чиста, как у Островского. Наша Аннушка меняется на протяжении спектакля. Обстоятельства приводят её к тому, что она становится другим человеком.

– Островский стал одним из первых (и не только в России) авторов-«феминистов», поднимавших в своих пьесах вопрос о положении женщины в обществе, о равноправии. Был ли этот ракурс важен для вас при работе над образом Аннушки?

– Да, любые факты нужно учитывать. И этот — один из немаловажных.

– В России и в мире Островский ассоциируется, прежде всего, с традицией Малого театра. Александр Гнездилов принадлежит, однако, к школе Театра Маяковского. Легендарный худрук Маяковки Андрей Гончаров и учитель Гнездилова Юрий Иоффе в своих постановках по Островскому (от знаменитого «Банкрота» с Гундаревой до совсем недавней «Дикарки») всегда сочетали внимательное прочтение автора с необычным образным решением пространства, а яркие актёрские образы с властной трактовкой постановщика, волевым режиссёрским решением. Их сила и слава — в интерпретации классики, которая, оставаясь в традиции психологического и реалистического театра, чётко связывает любой драматический материал с днём сегодняшним, его заботами и тревогами. Как вы чувствуете себя в этой системе творческих координат?

– Ну, а зачем ещё нужен театр? Чтобы поднимать насущные проблемы, обращать на них внимание. Классика на то и классика, что она вечна. Нет смысла уже в пятисотый раз ставить и играть «Гамлета» в одном и том же «чистом» виде. Надо понять, зачем он зрителю.

– Традиция Гончарова — это ещё и вошедший в театральный фольклор особенно жёсткий стиль ведения репетиций, открыто диктаторский, властно-непререкаемый, крайне суровый к актёрам, порой мучительный до жестокости. С Гнездиловым тоже было непросто?

– Нет, диктаторства и жестокости со стороны Александра Валентиновича не было. Иногда он «закреплял» наши актёрские импровизации, то, что мы сами предлагали. На каких-то вещах он, конечно, настаивал, исходя из собственного режиссёрского видения.

– Что за время репетиций спектакля стало для вас в работе с режиссёром наиболее запомнившимся или значимым?

– Запомнилась кропотливая работа над двумя монологами Аннушки, когда мы с Аней Петяевой первыми приходили на репетицию и последними уходили после неё.

Владимир Кожанов (Бессудный) и Аида Ахмеджанова (Аннушка), «На бойком месте», Молодёжный театр Узбекистана

– Какой подход режиссёра к актёру предпочтителен для вас самой? Как вы идёте на репетициях к роли? Больше слушаете режиссёра, задаёте вопросы или предлагаете собственные варианты решений? И как к проявлениям инициативы от артиста относятся разные постановщики, с которыми вас сводила судьба?

– И слушаю, и задаю вопросы, и предлагаю собственные варианты (улыбается), всё вместе. Я думаю, любой режиссёр, если актёр предложит что-то классное, что не идёт в разрез с режиссёрской идеей, его концепцией, поощрит актёрскую инициативу и «закрепит» это в спектакле.

– Насколько большой простор для самостоятельной творческой лаборатории артиста оставался у вас в спектакле? Это была скорее плотная застройка роли постановочными решениями или соавторство режиссёра и актрисы?

– В плане мизансцен была плотная застройка, хотя в паре моментов у нас с Аней мизансцены различаются. Иногда было соавторство, но по большей части — застройка.

– Как, на ваш взгляд, обстоят дела с современным узбекским театром?

– Наряду с русскими театрами у нас работают и узбекские, которые также собирают своих зрителей. Но мне сложно что-то сказать в этом плане: я в них не хожу по причине незнания государственного языка.

– В советское время очень успешной была киностудия «Узбекфильм». Какие у вас любимые отечественные фильмы? И как складываются отношения с кинематографом?

– Мне нравятся старые узбекские фильмы «Бунт невесток», «Где ты, моя Зульфия?», «Проделки Майсары», «Озорник». Киностудии редко меня приглашают, опять-таки зачастую мешает незнание узбекского языка. Плюс у меня типаж, как говорится, ни туда, ни сюда. Не совсем узбекский, но и не совсем европейский, чтобы играть русских девушек. Хотелось бы, чтобы приглашали сниматься чаще. Хотя в моём арсенале есть короткометражный фильм Дмитрия Лебедева «Кинорексия», где я сыграла главную роль.

– Ваша первая главная роль в театре также уже сыграна. А что теперь?

– Уже после премьеры «На бойком месте» актрисы нашего театра, в том числе и я, приняли участие в выставке-перформансе «Среди нас». Его автор — Милана Гашева, волонтёр проекта «НеМолчи.Уз». Этот проект — взгляд на проблемы современного общества: домашнее насилие, отсутствие личных границ, стыд после перенесённого сексуального насилия, расстройство пищевого поведения. Я как раз играла девушку с РПП. Многие люди выходили с выставки под очень сильным впечатлением, девушки и некоторые мужчины плакали. Надеюсь, что если хотя бы в одной семье ситуация изменится в лучшую сторону, значит, мы всё делали не зря. В ближайших планах, как я уже говорила, гастроли Молодёжного театра в Татарстане и Чувашии. А так я о планах на будущее не говорю (улыбается). 2020 год показал, что планировать что-то бессмысленно, а, тем более, делиться планами вслух. Уж простите.

– В каком направлении вы хотели бы творчески развиваться? И есть ли роль или роли, о которых мечтает сегодня актриса Аида Ахмеджанова?

– Мне нравятся мобильная съёмка и монтаж, я обучилась на видеографа и продолжаю совершенствовать свои навыки в этой сфере. Также меня увлекает фотография, когда-то я прошла соответствующие курсы. Ещё недавно окончила курс «Дизайнер инфографики». В общем, мне нравится всё, что связано с красивым визуалом (улыбается). Также хочется чаще принимать участие в съёмках интересного кино. И мне хотелось бы сыграть роль Джейн Эйр.