На прошедших 20 декабря выборах в парламент Испании либералы впервые добились крупного успеха на общенациональном уровне: партия «Граждане» получила 14% голосов. И это отнюдь не единичный успех: число стран, где во главе правительств стоят представители либеральных партий, выросло за 4 года с двух до семи. Можно сказать, что депутат Европарламента из Нидерландов Ханс ван Баален, избранный в конце ноября новым лидером общеевропейской партии «Альянс либералов и демократов за Европу», получил из рук своего предшественника сэра Грэма Уотсона очень даже недурное наследство. Аналогичные процессы происходят и за пределами Европейского Союза: в ноябре Либеральная партия Канады смогла вернуться к власти, сформировав новое правительство страны во главе со своим молодым лидером Джастином Трюдо. Укрепили свои позиции по результатам октябрьских выборов в парламент и либералы Швейцарии.
Анализируя усиление либералов в Европе и в мире в 2010-е годы, немецкий политолог Райнер Кёнигсдорф приходит к любопытным выводам о том, что на самом деле представляет из себя современная либеральная демократия. Он утверждает: сегодня в Европе результаты всенародного голосования на выборах — не финиш гонки, а лишь одна из промежуточных точек на пути к определению победителя.
Тенденции: явная и скрытая
Если спросить человека, наблюдающего за европейской политикой, как отразились экономическая нестабильность и рост безработицы на результатах выборов в странах Европейского Союза — вероятнее всего, мы услышим об ослаблении традиционных партий и усилении популистов, как левых, так и правых.
Это действительно так. Радикалы растут: «СИРИЗА» в Греции и «Национальный фронт» во Франции, «Движение 5 звезд» в Италии и «Истинные финны», Партия независимости в Великобритании и «Подемос» в Испании, «Шведские демократы» и крайне левые в Португалии, а также многие-многие другие... При этом характерно, что в Южной Европе сильнее становятся популисты левого толка, а в Центральной и Северной Европе — правого. Одни требуют поделить европейский пирог иначе, вторые боятся изменения правил дележа.
Уход к центру традиционных правых и левых партий, постепенное сокращение числа их отличий, а также неспособность достаточно быстро решать проблемы экономики, дали дорогу новым силам. Это те, кто не берет на себя ответственность, потому что не может предложить позитивной программы действий, ограничиваясь нападками на тех, кто избран в качестве врага. Врагами для левых радикалов выступают банки и финансовые рынки, а для правых экстремистов — мигранты и сам Европейский Союз. Единственное исключение, когда популисты сформировали правительство, хорошо подтверждает вывод об отсутствии у них настоящей альтернативы: правительство СИРИЗЫ в Греции реализует курс, не отличающийся кардинально от действий предшествующих правительств «Новой демократии» и ПАСОК.
Тем не менее, многие люди голосуют за эти партии, особенно в тех странах, где правительство и политическая элита оказались готовы к новым социально-экономическим вызовам далеко не так хорошо, как политическая элита Германии и кабинеты министров Ангелы Меркель. Впрочем, и в Германии сейчас крайне правые чувствуют ветер в своих парусах. Причиной этому стало появление в стране многочисленных беженцев.
Безусловно, рост числа голосующих за безответственных популистов — важный сигнал политическим элитам. Однако еще одно значимое изменение политической ситуации едва ли упомянет в своих комментариях большое число экспертов. Пока всё чаще на выборах праздную успех радикалы, правительства стран Евросоюза всё чаще формируют либералы-центристы.
Как это возможно? Размышления на эту тему позволяют исследователю не только лучше узнать партийные системы стран ЕС, но и проанализировать саму суть современной европейской парламентской демократии.
Марк Рютте, премьер-министр Нидерландов
Исключения из правила
Впрочем, сам мой тезис об усилении либералов может вызвать немало возражений. У всех еще свежи в памяти недавние сокрушительные поражения либералов в Германии в 2013-м и в Великобритании весной 2015-го. Я также помню о них, но считаю, что именно эти два случая нам необходимо рассматривать как исключения из общей тенденции.
Да, в 2013 году Свободная демократическая партия Германия (СвДП) получила худший результат в своей истории (4,8%) и впервые с 1949 года оказалась за стенами Бундестага, так как не сумела преодолеть барьер 5%. В мае этого года британские Либеральные демократы показали один из самых слабых результатов в своей истории, потеряв 49 мест из 57 в палате общин и примерно 2/3 голосов избирателей. Однако упомянуть эти катастрофические поражения недостаточно. Их нужно еще и объяснить.
И в Германии, и в Соединенном королевстве горькие поражения пришли вслед за фантастическими победами. В 2009 году на выборах в Бундестаг СвДП получила лучший результат в своей истории: 14,6% и 93 места. В 2010 году британские ЛибДемы получили поддержку почти 7 миллионов избирателей и впервые после Второй мировой войны смогли войти в состав коалиционного правительства.
Оба раза положение младших партнеров в правительственной коалиции оказалось проигрышной позицией. Либералы и их партнеры справа (ХДС/ХСС в Германии и Консервативная партия в Великобритании) делили неудачи пополам, а успехи пропорционально своему представительству в кабинете министров. Оба раза либеральные лидеры — Ник Клегг в Соединенном королевстве, Гидо Вестервелле и Филипп Рёслер в ФРГ — оказались мало эффективны в интеграции повестки дня своих партий в правительственную политику.
Оба раза фокус внимания либералов в ходе работы кабинета министров смещался слишком вправо, к сугубо экономическому либерализму. В глазах многих из избирателей формировался образ Вестервелле, Рёслера, Райнера Брюдерле, Клегга, Нормана Лэмба и других руководителей СвДП и ЛибДемов, как политиков, готовых на многие уступки правым в вопросах идеологии и социальной политики ради интересов бизнеса. Значительное влияние здесь оказали те парламентские голосования СвДП и ЛибДемов, когда они жертвовали своими предвыборными обещаниями ради консолидации с правыми. Это, например, дискуссия о повышении платы за высшее образование в Великобритании и отказ СвДП легализовать браки однополых пар в Германии. Правые платили либералам неблагодарностью: можно вспомнить проваленный референдум в Соединенном королевстве о переходе с мажоритарной системы выборов на пропорциональную.
Сыграли свою роль и скандалы, возникавшие вокруг отдельных либеральных министров. Министр энергетики Великобритании Крис Хьюн ушел в отставку и провел несколько месяцев в тюрьме после того, как его бывшая жена созналась, что в 2003 году они дали ложные показания по делу о дорожном правонарушении: превысив скорость, будущий министр попросил жену взять его вину на себя, что та и сделала. Министр экономического развития и сотрудничества Германии Дирк Нибель оказался в центре скандала из-за ковра, купленного им во время командировки в Афганистан. Сам ковер стоил чуть больше тысячи евро, но его транспортировка в Германию обошлась бы министру в несколько раз дороже. Поэтому Нибель попросил сотрудников германской разведки вывезти из Афганистана ковер на своем самолете, не подлежавшем досмотру. Максимальный резонанс получило пролоббированное СвДП снижение НДС для гостиничного бизнеса в Германии: со стандартной ставки в 19% до льготных 7%. Это случилось сразу после вхождения либералов в правительство по итогам выборов 2009 года. В ходе подготовки к этим выборам владелец крупной гостиничной сети Mövenpick перечислил либералам через фирму Substantia более 1 миллиона 100 тысяч евро. Пожертвования были сделаны публично и легально, однако после изменения налоговых ставок дали повод упрекать партию в запрещенном законодательством «оказании ответной услуги, обеспечивающей спонсору экономическую или политическую выгоду».
Теперь немецкие и британские либералы работают над ошибками. Новый шеф СвДП Кристиан Линднер начал понемногу возвращать партию к идеям социального либерализма и ценностям Фрайбургских тезисов. Так, сильный акцент на вопросы образования позволил немецким либералам достичь в 2015 году на земельных выборах в Гамбурге и Бремене лучших результатов с 1970-х годов. Представитель левого крыла британских ЛибДемов Тим Фэррон, избранный летом лидером партии после отставки Ника Клегга, также активно взялся за дело.
Миро Церар, премьер-министр Словении
Трехпартийная Европа
Безусловно, Германия и Великобритания — важные страны-участники Европейского Союза. Но общая тенденция иная. К 1 января 2011 года в ЕС по сути царила двухпартийная (или даже лучше сказать — полуторапартийная) система: в 16 из 27 стран-членов у власти находились консерваторы из Европейской народной партии (European People's Party | EPP), в 4 странах правительства возглавляли представители Партии европейских социалистов (Party of European Socialists | PES). В Европейскую партию либералов, демократов и реформаторов (ныне — Альянс либералов и демократов за Европу | Alliance of Liberals and Democrats for Europe Party | ALDE Party) входили главы всего 2 правительств (Нидерланды и Эстония). 2 кабинета министров (Марио Монти в Италии и Лукаса Пападимоса в Греции) были техническими. На Кипре у власти были представители «Европейских объединенных левых» (GUE/NGL), а в Великобритании и Чехии отделившийся от Европейской народной партии Альянс европейских консерваторов и реформистов (AECR).
Таави Рыйвас, премьер-министр Эстонии
За 4 года ситуация значительно изменилась и теперь мы можем уверенно говорить о трехпартийной Европе. К 1 января 2016 года во главе 10 правительств из 28 (включая с недавнего времени и Хорватию) стоят политики из Партии европейских социалистов (Франция, Италия, Швеция, Чехия, Португалия, Австрия, Словакия, Хорватия, Литва и Мальта). Альянс либералов и демократов за Европу стал вторым по числу правительств (теперь в его активе уже 7 кабинетов министров). ALDE делит это место с Европейской народной партией (она сейчас у власти в Германии, Испании, Венгрии, Болгарии, Ирландии, Латвии и на Кипре). 2 кабинета министров остались у умеренных евроскептиков из Альянса консерваторов и реформистов (та же Великобритания и Польша), евро-левые пришли к власти в Греции, технический кабинет министров работает в Румынии.
Национальная специфика
Итак, к Нидерландам и Эстонии в перечень стран, где правительство возглавляют либералы, всего за пару лет добавились Бельгия, Финляндия, Дания, Словения и Люксембург. Как это стало возможным? Рассмотрим несколько примеров, когда различные комбинации красок на палитре выборов позволили возникнуть либеральным правительствам.
Люксембург
Политическая система Великого герцогства Люксембург характеризуется многолетним преобладанием одной политической силы: консервативная Христианская социальная народная партия (ХСНП) стояла во главе правительств Люксембурга в 1944 — 1974 гг. и в 1979 — 2013 гг. Только с 1974 по 1979 годы либералам из Демократической партии удавалось прервать это доминирование. С января 1995 года до декабря 2013-го во главе правительства Люксембурга стоял Жан-Клод Юнкер, весьма влиятельный и в обще-европейском масштабе опытнейший политик, много лет возглавлявший совет министров финансов стран зоны евро. Однако скандал, связанный с незаконными действиями спецслужб герцогства, подорвал рейтинг Юнкера.
Ксавье Беттель, премьер-министр Люксембурга
По итогам выборов 2013 года ХСНП заняла первое место (33,7%), но три другие партии — Социалистическая рабочая (20,3%), Демократическая (18,3%) и Зеленые (10,1%) — объединились и сформировали коалицию без ХСНП. Главой нового правительства Люксембурга стал мэр одноименной столицы герцогства и лидер Демократической партии Ксавье Беттель, а Жан-Клод Юнкер, по итогам состоявшихся через полгода выборов в Европейский парламент, стал, как известно, новым главой правительства ЕС — Европейской комиссии.
Бельгия
Важнейшей чертой политической жизни Бельгии является, как известно, разделенность страны не только по идеологическому, но и по региональному признаку. Два региона Бельгии — Фламандия и Валлония — имеют не только свои языки, но и свои политические партии. Таким образом, процесс формирования нового правительства для разделенной страны всегда, и особенно в последние годы, превращается в длительный, порой захватывающий, а порой тягучий, политический сериал.
Шарль Мишель, премьер-министр Бельгии
Очередные выборы в парламент состоялись 25 мая 2014 года. Валлонская либеральная партия «Реформаторское движение» заняла на них только третье место, получив 9,6% голосов. Однако 27 июня король Бельгии поручил лидеру «Реформаторского движения» Шарлю Мишелю сформировать правительство и через 3,5 месяца переговоров эта задача была им успешно решена: 7 октября Мишель, вместе с лидерами трех фламандских партий, подписал соглашение о формировании правоцентристского правительства и 11 октября официально вступил в должность премьер-министра.
Финляндия
На парламентских выборах в Финляндии, прошедших в апреле 2015 года, победу одержала либеральная партия «Финляндский центр», получившая 21,1%. Голосование за «Финляндский центр» крайне неоднородно: так, в Хельсинки партии отдали свои голоса менее 8% избирателей, а в самых северных провинциях Лапландия и Оулу ФЦ набрал почти 43% голосов.
Юха Сипиля, премьер-министр Финляндии
В отличие от многих других стран Европы, где электоральной опорой либералов являются крупные города, центры образования, культуры и бизнес-активности, в Швеции и Финляндии либералы из т. н. «Партий центра» исторически опираются на гигантскую сеть своих активистов в сельской местности. «Финляндский центр» — самая крупная по численности партия страны. Из почти 6 миллионов жителей Финляндии в этой партии состоят 160 тысяч человек. При этом ее численность существенно сократилась: 50 лет назад в ФЦ состояли более 5,5% жителей страны.
В результате переговоров о формировании правительства его возглавил либерал Юха Сипиля, а бывший премьер-министр, консерватор Александр Штубб согласился занять пост министра финансов.
Дания
По итогам парламентских выборов в июне 2015 года в Дании сложилась необычная политическая ситуация. Традиционно основными конкурентами были две большие коалиции партий — синие и красные. Синий блок включал в себя правых либералов из «Венстре», консерваторов, Народную партию и христианских демократов (которые, впрочем, не проходят в парламент с 2005 года). В красный блок входили социал-демократы, социальные либералы из «Радикальной Венстре», народные социалисты и «Красно-зеленые». Главной партией красного блока были социал-демократы, ключевой партией синего — «Венстре».
На сей раз, однако, выборы преподнесли ряд сюрпризов. Во-первых, изменился состав блоков. К красным добавилась лево-центристская экологическая партия «Альтернатива», а к синим — «Либеральный альянс». Во-вторых, по результатам голосования «Венстре» оказалось только на втором месте внутри синего блока и на третьем среди всех партий (19,5%), пропустив вперед не только социал-демократов во главе с действующим премьер-министром Хелле Торнинг-Шмидт (26,3%), но и умеренных евроскептиков из Датской народной партии (21,1%).
Но, как это ни странно на первый взгляд, после таких неудачных для себя выборов лидер либералов Ларс Лёкке Расмуссен смог сформировать правительство, на 100% состоящее из представителей партии «Венстре». Почему?
Основной победитель выборов, Датская народная партия, впервые вышедшая на второе место, поняла, что не готова к формированию правительства. Во-первых, в ходе избирательной кампании партия дала своим избирателям немало популистских обещаний, играя на скепсисе многих датчан в глубинке по отношению к перспективам ЕС, на страхе части общества перед наплывом мигрантов и т. д. Воплощение такой программы на практике сейчас представляется весьма маловероятным и попытаться в нынешней обстановке формировать правительство значило бы столкнуться через короткое время с масштабным разочарованием избирателей. Здесь проявился характерный для политиков-популистов страх ответственности, желание остаться в роли штатного критика, далекого от непосредственного управления.
Ларс Лёкке Расмуссен, премьер-министр Дании
Кроме того, большинство датского общества, сторонники как левых, так и правых взглядов, были весьма встревожены успехом мигрантофобов и евроскептиков. Попытка Датской народной партии сформировать коалиционное правительство могла бы развалить синий блок, как это произошло, например, в Норвегии в 2013 году. Там союз Консервативной партии с Партией прогресса (норвежским аналогом Датской народной партии) и вхождение представителей последней в состав кабинета министров Норвегии привели к протесту со стороны Христианской народной партии и либералов из норвежской «Венстре», которые отказались входить в правительство.
Все эти соображения привели лидеров Датской народной партии к решению не пытаться формировать правительство, а передать это право датской «Венстре», ограничившись весьма существенным закулисным влиянием, так как без голосов народников для «Венстре» будет весьма проблематично провести через Фолькетинг хотя бы одно важное решение.
Результаты выборов — не оконченная картина, а лишь набор красок, из которых политические художники создают будущее — на основе уважения, диалога, компромисса и подлинного творческого вдохновения.
В подавляющем большинстве стран Европы давно прошло то время, когда демократией было простое математическое определение партии большинства, которое и определяло на ближайшие несколько лет состав правительства и его курс. Демократия в Европейском союзе XXI века представляет собой сложный механизм согласования и координации политических элит, выражающих интересы различных социальных, экономических или культурных групп.
Партийная система европейских стран становится всё более разнообразной. Она теперь включает в себя не только консерваторов, либералов, социал-демократов и представителей различных крайних течений, но также и партии зеленых, пиратов, выступающих за свободу Интернета от государственного контроля и тайну частной жизни, пенсионеров, защитников животных, региональные партии и религиозные, партии коренных национальных меньшинств...
В такой сложной системе всё меньше места для грубого перевеса одних над другими и всё больше — для постоянно изменчивого сосуществования на основе фундаментальных правил. Возвращаясь к сравнению политической жизни с палитрой, можно сказать, что теперь результаты выборов — это не оконченная картина, а лишь набор красок, из которых политические художники создают будущее — на основе уважения, диалога, компромисса и подлинного творческого вдохновения.
.60b.jpg)
