Шибче, Мария, шибче! «Войцек» на сцене театра им. Вахтангова

Kulturkampf
1426 Копировать ссылку

Режиссер Хуго Эрикссен представил на Новой сцене театра им. Е. Вахтангова премьеру спектакля «Войцек» по одноименной пьесе Георга Бюхнера — вторую самостоятельную работу в стенах театра.

Режиссер взял на себя смелость перенести сюжет пьесы на 100 лет вперед, и чем больше погружаешься в материал, тем отчетливее понимаешь правильность данного решения. С развитием действия постановщик подводит к тому, что ожидает Европу с приходом нацистов к власти. Каждый намек очевиден и вместе с тем ненавязчив.

Не зря в спектакле проводится аналогия между очеловечиванием животных, чьи инстинкты, несмотря на дрессировку, берут верх, и стиранием всего человеческого в Войцеке, от которого остается одна оболочка, лишенная воли и чувства собственного достоинства.

Взять, например, встречу с Хозяином балагана (Евгений Пилюгин), который с особой гордостью демонстрирует своих «питомцев» над коими проводились эксперименты. Некое лицо позволяет себе влезть в природу животного, заставить его стать человеком. Однако, как становится очевидным, животное начало все равно возьмет свое, как того не хотелось бы экспериментатору.

В противовес «человекоподобному животному» вполне узнаваемый Доктор проводит эксперименты по созданию совершенного человека. Евгений Князев очень тонко передает психопатические наклонности своего персонажа. Зритель не видит резкости движений или реплик, только нервную усмешку и одержимость своим экспериментом. Это совершенно новое амплуа артиста, чей Доктор в ходе развития сюжета отдаленно приобретает черты хорошо известного фюрера, а финальное издевательство над Войцеком становится явным доказательством в пользу подобных ассоциаций.

Почему же ему под руку попадается Войцек, а не любой другой, например, представитель нижних чинов? Войцек — типичный «маленький человек», его кротость приводит к тому, что он неспособен противостоять внешним обстоятельствам. Его смирение в своем существовании становится роковым, ведет к непоправимым последствиям.

Единственное, что еще может всколыхнуть эмоциональные струны героя Максима Севриновского – мать его ребенка Мария (Ася Домская), священное для него, непорочное существо, наполняющее его высоким духом. Войцек, с помятым лицом и «с отрубленными крыльями», остро воспринимает всё происходящее, свято чтит свою супругу и до последнего не может уверовать в ее грехопадении. Глядя на Максима Севриновского, понимаешь, что нет такой роли, с которой он не справился бы. Невероятно пластичный, великолепно владеющий телом — артист буквально лепит из себя каждый раз новые образы, один не похож на другой.

Хорошая работа Аси Домской, исполнительницы Марии. В копилке актрисы появилась еще одна достойная роль. Ася в своей героине демонстрирует разное по характеру отношение к своему мужу и к Тамбурмажору. Если в первом случае можно поставить знак равенства для Марии между чувством к своему ребенку и Войцеку, то в сценах с Тамбурмажором выражена вся чувственность и страстность натуры героини.

В спектакле проводится аналогия между очеловечиванием животных, чьи инстинкты, несмотря на дрессировку, берут верх, и стиранием всего человеческого в Войцеке, от которого остается одна оболочка, лишенная воли и чувства собственного достоинства.

Интересно финальное режиссерское решение: вместо метафорического убийства происходит очень натуралистичное действо. Вместо реки здесь появляются три ванны, что усиливает общий эффект от происходящего на сцене.

Несмотря на весьма сильный артистический состав, хочется отметить, как умело удерживает зрительское внимание на своем персонаже Севриновский. Он постепенно сходит с ума, все больше и больше обращаясь к религии. Один из заключительных его монологов обращен именно к этой теме. Разговаривая с трупом Марии, он постоянно спрашивает: достаточно ли очистил ее, смог ли ее спасти, смыть позор с ее имени? Удивительно, но Войцек не вызывает ненависти. К нему можно испытывать только жалость, так как он — один из тех людей, кого перемололо общество.