Спектакль «Ричард III» в постановке Нины Чусовой на сцене Театра имени Моссовета искусно балансирует на стыке разных жанров. Режиссер использует элементы трагедии, трагифарса и мюзикла, чтобы в событиях и нравах времен Войны Алой и Белой розы, борьбе Ланкастеров и Йорков за английский престол зрители разглядели извечную проблему сопротивления или непротивления злу, когда стирается ощутимая грань между моралью и лицемерием.
Каждое новое преступление в этом круговороте страстей не встречает отпора у бездействующих лиц и потому становится ступенькой к достижению алчущими власти, стремящейся к иллюзорному абсолюту.
В центре — фигура хромого, увечного горбуна, нелюбимого сына, для которого смысл жизни замкнулся на одной недостижимой мечте — доказать матери, что он существует, заслужить ее внимание и любовь. Трость Ричарда с наконечником в виде белого вепря является продолжением его безжизненной руки и орудием политических и любовных интриг. Маниакальная жажда королевской власти и хитроумная жестокость Глостера, сметающего все и всех на своем пути, имеет оборотную сторону — в минуты сомнений на него находит отчаяние голодного детеныша, отторгнутого от материнского лона. Он мучается от ноющей боли в искалеченном теле, сворачивается в безопасную позу еще не рожденного ребенка, который боится появиться на свет раньше срока, обреченным на погибель. Но он вынужден принять себя и свою судьбу. Ричард, каким бы сильным он ни был, страшится мать, ее проклятье довлеет над ним. «Два сына было у меня», — говорит герцогиня Йоркская, тем самым навсегда вычеркивая Ричарда из числа своих чад. Александр Домогаров и Ольга Остроумова пронзительно точны и достоверны в каждой мизансцене. Их персонажи величественны в своей расчеловеченности, гнетущая атмосфера нелюбви увеличивает их трагические фигуры, придавая им особый масштаб и высоту. Отсутствие любви неминуемо порождает зло. И как бы не искал Ричард благословения своей матушки на похоронах короля Эдуарда IV, она не удостаивает его взглядом.
Спектакль, так же, как и пьеса, в нарушении законов драмы начинается со страшной исповеди. Герой пытается осмыслить свое место на земле. Не вышел из него ни счастливый любовник, ни благородный воин. Чужие успехи для него невыносимы, и чтобы побороть съедающую его зависть он избрал путь раздора и вражды. Но зрители неожиданно попадают под магическое обаяние этого тирана. Александр Домогаров играет не ущербного урода, а гениального злодея, удачливого игрока, интеллектуала, который провоцирует людей, пользуется их слабостью, толкает на низости. Ричард III прирожденный лицедей. Он получает удовольствие от процесса игры, от жонглирования масками. Такой правитель еще коварнее, еще изворотливее, потому что ему неведомы муки совести.
Играючи он одерживает победу над леди Анной (Юлия Хлынина, Дарья Емельянова). Ненависть к убийце мужа, проклятия в его адрес сменяются женской покорностью. В конце сцены она уже всецело принадлежит ему. Так в одночасье рушатся все представления о добре и зле. Признание леди Анне лишено и тени нежности, искренности. Это гипнотизирующий монолог манипулятора, который плетет свою паутину, понимая, на какие струны нужно нажать, что посулить. Она станет его супругой, но не вынесет жизни в золотой клетке, в мире без любви, в котором нет места простым человеческим чувствам.
Все вокруг с удивительной легкостью втягиваются в интриги Ричарда. Да, велики их страдания и душевные муки, но верх берет трезвый расчет. Елизавета (Екатерина Гусева, Яна Львова) проходит унизительный путь от королевы до изгнанницы. Однако стоит пообещать безутешной вдове и родительницы убиенных принцев награду за старания — стать родственницей короля, как она подчиняется воле своего господина.
Шекспировские строки: «Как страшен мир! Зло напролом идет, А все молчат, воды набравши в рот» звучат с моссоветовской сцены не как обвинение, а как приговор — «народ безмолвствует». В фигурах Ричарда III и Бориса Годунова оказалось много общего: ореол всевластия и «черная легенда» после смерти — детоубийство и прочие злодейства. И при этом будоражащая потомков тайна — что из всего перечисленного правда, а что домыслы и наветы врагов. В сцене «выборов», превратившихся в рок-концерт, с раздачей агитационных брошюр «Richard III. Make England great!» и лозунгов горожане, то есть зрители, не ведая того, участвуют в восхождении на трон диктатора. Они готовы поверить и в его набожность, и в смирение, и в беззаветное служение своему народу.
Ричард считает себя избранным, потому что сумел превозмочь свою «второсортность». Он противопоставляет себя всему окружающему миру. Его девиз: «Loyaulté me Lie» («Верность — меня обязывает!») кровавыми буквами светится на лестнице, ведущей к высшей власти, в поднебесье или же в небытие. В любом случае, это путь вселенского одиночества.
Двор Эдуарда IV, а после — Ричарда III — это театр, где каждый играет свою роль, где все обманчиво и непостоянно. Работая над музыкальным оформлением спектакля, композитор Александр Чевский переложил часть текста Шекспира в гимны, которые исполняет разодетый в пух и прах придворный шут (Александр Емельянов). Но радостные песнопения и показное бряцанье оружием — лишь минута отдыха перед новой бурей. «Счастливы мы!» звучит как заклинание, чтобы притупить бдительность, дать волю чревоугодию. Но это самообман, приближенные короля собрались за пустым столом и пьют из пустых кубков.
Фарсовая сцена примирения двух кланов и последующая кончина Эдуарда IV (Сергей Виноградов, Михаил Филиппов) сыграна блестяще. Захмелевший король грузно плюхается на свое ложе и укрывается мантией словно саваном. Его покои, в которых власть имущие предаются праздному веселью и плетут заговоры, трансформируются в гнетущие застенки Тауэра, полумрак сменяется заревом. Люстра нависает подобно каменной глыбе, дамоклову мечу, готовому в любой момент придавить к земле. Владимир Ерешко организовал сценическое пространство так, чтобы увеличить вертикаль. Стены замка — не что иное, как тюремные решетки, и из этой холодной камеры некуда бежать. Здесь — только проекции, тени, туман. И каменные изваяния.
В костюмах Луизы Потаповой заключена символика разных эпох – от Белой розы Йорков на щите, красного облачения епископа, нашивок на советских шинелях до современных ультра-мини, кожаного плаща, платья из золотистой фольги и лаковых шнурованных сапог на платформе. Сразу же привлекает к себе внимание невероятная королевская мантия, сшитая из разноцветных лоскутьев, в стиле пэчворк. Она состоит из элементов каждого персонажа, бывших и будущих жертв многолетней вражды. И эту шкуру, груз кровавых убийств, непомерных желаний Ричард тащит на себе. Корона не украшает голову правителя, а сжимает словно в тисках. И снова возникает ассоциация с трагедией Пушкина – «Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!»
Прекрасны Виталий Кищенко и Валерий Яременко в роли Бекингема. Жесткий, идущий напролом — он становится почти что двойником Ричарда. Когда наступает прозрение, этот мучающийся человек погибает. Любой тандем для тирана временный, у него не может быть друзей, только сообщники и враги.
Мертвые являются к Ричарду во сне в белых одеяниях подобно бескрылым павшим ангелам. Их, вероятно, простил Всевышний, земные грехи искуплены страданиями. Однако сам король не раскаивается в содеянном. Сон развеивается, и его ждет неотвратимая встреча с судьбой. Он дрожит от страха, сомнений, предчувствуя скорую гибель.
«Коня! Коня! Корону за коня!» в спектакле Нины Чусовой кричит не убийца, который вошел в кровавый раж на поле боя, готовый положить голову на алтарь государства и прихватить с собой сотни чужих жизней. Это мольба, ужас обычного человека, понимающего, что приходит его конец и спасения ждать не от кого. Его власть была не более, чем иллюзией, и за победами пришло одно, но роковое поражение. Теперь он жертва, теперь его черед потерпеть крушение.
Восхождения на трон ждет не дождется новый правитель. Судьба страны снова оказалась в руках народа: сможет ли он сохранить свое гражданское и человеческое достоинство? И вот на глазах верноподданных будущий король Генрих VII, самодовольный позер, накинув на себя заветную мантию, грубо усаживает рядом Елизавету, совсем еще юную, растерянную, напоминающую красивую куклу. А значит, все повторится, история закольцовывается. Народ вновь выбирает тирана. Тень Ричарда отделяется от мира живых и восходит по лестнице к небесам, чтобы оттуда наблюдать, кто получит эстафету королевской власти, а с ней и проклятие. Кому отпущен какой срок человеку знать не дано. Пока победители славят нового короля, над сценой замирают пронзительные ноты, терция, переходящая в ля- минорное трезвучие. Как напоминание о том, что история не прощает невыученных уроков.
.60b.jpg)
