Новый тоталитаризм и культурная оппозиция

Имхо
2825 Копировать ссылку

Несколько месяцев назад известный политолог Владимир Пастухов обрисовал крайне печальные перспективы возвращения России в тоталитаризм, призвав «целителей уставших наших душ» (мастеров культуры) и лидеров профессиональных сообществ к активной духовной оппозиции.  В последней он вовсе пророчит своему отечеству скатывание к фашизму и ищет альтернативы в некоем «творческом либерализме». Хочется внести некоторые уточнения к ответу на вопрос, какого развития событий стоит опасаться и как ему противостоять.

Прежде всего, следует обратить внимание на нелогичность Пастухова, с одной стороны, предрекающего ужас тоталитаризма, с другой, выступающего за антикриминальную диктатуру. История — это не книга по кулинарии, в которой можно точно прописать количество щепоток авторитаризма, чтобы не получить тоталитарного привкуса. Позиция автора по отношению к недемократическим режимам кажется, как минимум, непоследовательной и напоминает наивные построения русской эмиграции о будущем России после неминуемого краха большевиков. Многие из них, обличая тоталитаризм, одновременно мечтали о сильном авторитарном лидере, который придет к власти хотя бы на время переходного периода. Такая точка зрения и тогда была спорной, и, уж тем более, выглядит странно теперь, когда мы можем видеть, к чему на практике привел запрос на сильную руку.

Но вернемся к современной России, тоталитаризму и фашизму. Как это часто бывает в гуманитарных науках, у терминов «тоталитаризм» и «фашизм» нет единого определения. Но для простоты под «тоталитаризмом» будем понимать политический способ организации общественной жизни, характеризующийся всеобъемлющим контролем со стороны власти над обществом и личностью, подчинением всей общественной системы коллективным целям и официальной идеологии. Что касается фашизма, рассуждая более обобщенно, его можно определить как антилиберальную и антимарксистскую политическую идеологию, стремящуюся уничтожить своих противников и направленную на революционное обновление нации.

Что мы наблюдаем в России?

Во-первых, мы не видим вождя, вокруг которого была бы консолидирована вся государственная элита. При всем своем антураже Путин – не вождь, а Народный фронт — не НСДАП. Их мобилизационные и пропагандистские возможности явно несопоставимы. Кроме того, в последнее время мы наблюдаем признаки не консолидации элит, а их раскол. Примеры тому — выборы мэра Москвы и последние метания с помилованием Ходорковского на фоне бравурных заявлений о третьем деле ЮКОСа.

Пастухов пишет, что Путин может быть лишь прорабом «нового тоталитаризма». Но кто сказал, что новый тоталитаризм будет калькой со старого? Некоторые исследователи видят тоталитарный потенциал в современном обществе потребления, в независимости от степени демократичности правящего режима.

При таком политическом режиме может не быть всеобъемлющей официальной идеологии, единой массовой партии, массового политического террора, всеобщей мобилизации, но есть всеобъемлющий контроль над личностью. Этот контроль достигается не централизованными действиями правящей элиты и вождя, а децентрализованными действиями производителей самых разных товаров, заинтересованных не в политическом господстве, а в сбыте своей продукции, то есть во все большем потреблении. Ради этого с помощью рекламы, СМИ, телевидения и интернета будут насаждаться единообразные стандарты жизненного поведения, ориентированные на потребление.

Эта ситуация выгодна государству, так как в таком обществе нет необходимости контролировать средства информации. Просто вся информация, не связанная с удовольствием, не будет восприниматься населением. Практически исчезнет политическая оппозиция, так как общество перестанет интересоваться политикой и будет настроено конформистски.

Если классический тоталитаризм требует мобилизации и всеобщей поддержки, то новый тоталитаризм в них не нуждается и этим схож с авторитаризмом. Но при этом обеспечивается тотальное единообразие и контроль за образом жизни путем регуляции человеческих предпочтений и потребностей. Если главной целью индивида становятся потребление и наслаждение, то ему не нужно участвовать в политической жизни и задумываться об общественных проблемах, по крайней мере, пока некие обстоятельства не помешают ему получать нужное удовольствие. Вместо страха подвергнуться репрессиям (хотя и они возможны), потенциальных противников режима будет сдерживать страх остракизма, страх быть не такими как все, неуспешными.

Такие тенденции мы могли наблюдать в России в 2000-е годы, однако протесты 2011/2012 гг. явно показали другие общественные настроения, ориентированные на политическое участие.

Доминирующую в стране идеологию сложно назвать фашизмом. Фашизм подразумевает радикальное переустройство общества ради достижения утопических гигантоманских целей. В России же мы наблюдаем скорее расцвет традиционализма, как реакции на стремление небольшой, но активной части общества к европейским стандартам жизни. Речи ведущих правительственных спикеров явно ближе к теориям «Москва — Третий Рим» и «Православие. Самодержавие. Народность», чем к «Доктрине фашизма» Муссолини.

Перейдем теперь к духовному сопротивлению и творческому либерализму. Согласно Пастухову, «творческий либерализм» вырос из родной культурной традиции и замкнут на возрождении России. Такое описание видится слишком расплывчатым. Не очень ясно, что понимать под возрождением, и на какую именно традицию опираться. Есть традиция Чаадаева и декабристов, а есть, например, традиция Столыпина, и они далеко не схожи. Вообще, само сочетание «творческий либерализм» вызывает ассоциацию с идеей «творческой демократии» философа-эмигранта Ивана Ильина (кстати, сочувствовавшего фашизму).

Ильин был противником обычной, «формальной демократии» и противопоставлял ей творческую, для которой Россия, по мысли философа, все равно не дозрела. Творческой демократии требуются свои предпосылки:

  1. Обладание народом искусством свободы, т.е. наличие способности понимать свободу, хотеть ее, ценить, уметь пользоваться и бороться за нее — иначе анархия и деспотия.
  2. Высокий уровень правосознания — иначе злоупотребления и преступления.
  3. Хозяйственная самостоятельность граждан — иначе народ ждет схватка авантюристов.
  4. Наличие минимального уровня образования, без которого голосование бессмысленно, и без которого голосует не народ, а обманываемая толпа.
  5. Необходимость политического опыта, без которого самоуправление невозможно.
  6. Преданность родине, черты, обеспечивающие гражданину определенность воззрения, неподкупность, ответственность и гражданское мужество — иначе демократия рушится.

С этими пунктами сложно спорить, но достичь их можно лишь на практике, также как научиться плавать можно, только зайдя в воду. Пастухов критически оценивает шансы политической оппозиции и призывает деятелей культуры и профессиональных сообществ к оппозиции духовной. Призыв, безусловно, благой, но возникает несколько вопросов. И первый из них: а имеют ли на самом деле эти деятели необходимый авторитет?

К сожалению, курс на деинтеллектуализацию общественной жизни привел к тому, что слова интеллектуалов значат гораздо меньше, чем они значили, например, в конце 80-х. Но если допустить, что за недобитой интеллигенцией еще остался символический капитал, то каким должно быть ее духовное сопротивление, если не считать обязательного стремления «всеми правдами и неправдами жить не по лжи»?

На мой взгляд, в первую очередь, нужно перестать бояться политической ангажированности, определиться с собственными политическими предпочтениями и публично отстаивать их. Именно с собственными предпочтениями, а не модными в рядах той или иной медийной тусовки. Важно также отказаться от соблазна нового культа личности, когда из лидеров оппозиции создают новых драконов, которых все должны поддерживать только потому, что они против старого.

Раскол элит — уже реальность, и в нем шанс для выхода страны на иной круг развития, нужно лишь научиться не плестись в его хвосте, а формировать собственную повестку дня. Необходимо дать активному меньшинству, ориентированному не на традицию, а на реформы, альтернативу. Альтернатива должна быть не в революционной риторике, а в новых смыслах. Вот где непаханое поле для культурной оппозиции, и вот где она еще может быть способна себя проявить. Не стоит раньше времени кричать о фашизме. Необходимо объективно оценить состояние общества и государства, и сделать все, чтобы на место «серых» не пришли «черные».