На рассвете, 28 октября 1917 года, от Троицких ворот Кремля сухо застучал пулемёт. Юнкера военных училищ разоружали большевистских солдат. Те, увидев, что только горстка людей забирает их оружие, попытались вернуть его обратно, но неизвестный пулемётчик стрелял и стрелял. Солдаты разбегались и падали от его огненных, смертоносных трасс. Кровь лилась по старой брусчатке… Большевистский переворот в Москве был сорван. Отряды, верные Временному правительству и Московским властям, взяли Кремль обратно под свой контроль. Так началась «Кровавая неделя» в Москве и Гражданская война в России.
Юнкера, офицеры Московского гарнизона, студенты, кадеты, москвичи — они словно увидели грядущие потрясения. Древняя, консервативная, гостеприимная, златоглавая, деловая и богатая Москва решила дать бой самозванцам. Под сень Александровского военного училища стекались все, кто хотел защитить Россию и её сердце — Москву.
По извилистым улицам ещё бежали трамваи, москвичи внимательно и тревожно листали утренние газеты. Дворники вечером крепко замыкали на замки ворота дворов. Город замирал в ожидании чего-то жуткого, того что навсегда поменяет его жизнь.
А потом звонко затрещали винтовки, рассыпались картечные снаряды. День и ночь на Арбате, у Никитских ворот, на Тверском бульваре, Дорогомиловском мосту, Лубянке гремели жестокие бои. До сих пор старые здания кое-где испещрены пулями, свистевшими в те страшные дни. Большевики стягивали революционных солдат, артиллерию, а юнкера — сотни будущих офицеров — сражались отчаянно за каждый дом, за будущее своей страны, которую любили всем сердцем, служить и умереть для которой было для них великой честью. Простые москвичи перевязывали раненых, подносили снаряды и пищу. Московская «Белая гвардия» — именно тогда появилось это название, которое потом закрепилось за всеми антибольшевистскими силами.
Юнкера на охране телефонной станции, 28-29 октября 1917
Прошла неделя. Помощи не было. Призрачные слухи о ней, прибавляли сил на баррикадах, усиливали мощь огня. Расплавленные свинцом фасады особняков, кровавые мостовые, оглохшая от выстрелов и оцепеневшая Москва…
Скоро большевики стянули к центру столицы тяжелую артиллерию. Разрушались Кремлевские башни, зияли черными дырами купола московских соборов. Юнкерам ответить было нечем. Снаряды и патроны кончались. Через несколько дней беспощадного обстрела, защитники Москвы стали сдавать оружие. Здесь же, у училища, многих из них оскорбляли, били и расстреливали новые хозяева жизни.
Один за другим из разбитых мощными снарядами Никольских ворот Кремля, измученные от бессонных ночей, выходили юнкера. Впереди были бесконечные эшелоны, застрявшие на необъятных просторах России, Дон, ледяные кубанские степи. А на воротах, изрытых осколками, чудом нетронутый ими, взирал на конец старой Москвы, висевший здесь сотни лет образ Николая Чудотворца. Расстрелянный Кремль, расстрелянное сердце страны, расстрелянное будущее России.
Похороны юнкеров, 1917
13 ноября по Тверскому бульвару текла многотысячная толпа. Москва хоронила своих героев, своих немногочисленных молодых защитников. Во всех церквях по пути следования процессии служили панихиды, почти все гробы москвичи пронесли на руках к братскому кладбищу на Петроградском шоссе. Это был день скорби для старой русской столицы, день панихидного пения и слез. На венках колыхались от осеннего ветра траурные ленты, на которых было написано: «Жертвам народного безумия». Потом эти могилы коммунисты сравняют с землёй, разобьют парк, а сейчас там стоит скромный крест с печальной и торжественной надписью: «Юнкера: мы погибли за нашу и вашу свободу».
В этот день, 7 ноября, — день скорби и непримиримости, день конца старой России, я вспоминаю эти события, и в душе теплится гордость за то, что мой город не сдался без боя, иначе это была бы не Москва.
На эту же тему:
Виктор Коган-Ясный. В защиту Вертинского
.60b.jpg)
